Первый в истории матч сборных России и Ирака — отличный повод вспомнить, а кому-то и узнать о ближневосточном приключении советских тренеров в 1990-м. После Кубка мира в Италии на берега Персидского залива отправилась целая бригада отечественных специалистов во главе с Юрием Морозовым. Борису Игнатьеву было поручено готовить олимпийскую сборную. Его красочный рассказ в полной мере передаёт колорит загадочного Ирака 1990-х, времён правления великого и ужасного Саддама Хусейна и дух футбола той эпохи.
«В теннисбол Лобановский обыгрывал даже Михайличенко с Черенковым!»
— Вас Лобановский подбил на иракскую авантюру?
— Я работал в Арабских Эмиратах, и вдруг звонок: Андреич, Морозов. Говорит: «Поехали со мной в Ирак. Ты будешь с олимпийской сборной работать, а я — с первой. Возьмём ещё Мишу Фоменко из Киева, мне помогать». Я сказал, что мне неудобно местных подводить, разрывать контракт. Он даже немного обиделся. А потом позвонил Лобановский и начал морально давить, как он умел: «Морозов — свой человек, великий тренер, а ты…» Васильичу я не мог отказать.Разорвал контракт в ОАЭ и поехал в Ирак. Видимо, они с Морозовым договорились: ты туда, а я — сюда, в Эмираты.
Штаб сборной СССР на ЧМ-1990: Никита Симонян, Валерий Лобановский и Юрий Морозов
Фото: РИА Новости
— Вас с Лобановским связывали близкие отношения?
— Друзьями мы быть не могли, правильнее сказать — единомышленники. Существовала вертикаль, во главе которой стоял штаб национальной команды — Лобановский, Морозов, Мосягин, Симонян. Дальше шли молодёжная, юношеские сборные. Как только Лобановский проводил сбор первой сборной, мы все должны были там тоже присутствовать.
— С какой целью?
— По утрам нас собирали и рассказывали, над чем сегодня будет работать команда. После тренировки, опять-таки вместе, обсуждали её направленность и содержание. Таким образом главный через своих помощников вооружал нас своими мыслями. Кроме всего прочего, Лобановский организовывал игры между тренерами юношей и своими помощниками. Очень любил выигрывать! А в теннисболе Васильич просто был мастером. Обыгрывал Кузнецова, Михайличенко, Черенкова!
— Вы серьёзно?
— Да! Играл — супер. Меня администратор в шесть утра будил: «Иди, Васильич зовёт. Они уже играть начинают». Но стоило на площадке ошибиться, Лобановский сразу начинал травить: «Ты где играл?» Мог Мосягину задвинуть: «Иди бегай кругами, ты не футболист». Уникальный был человек! При этом любил дискуссии. Мог специально спровоцировать спор. Но переубедить его было невозможно — Лобановский чётко аргументировал свою точку зрения. У него не было «наверное» и «может быть» — всё раскладывал по полочкам.
Советская делегация на тренерском симпозиуме в ФРГ. Среди слушателей лекции Лобановского — Франц Беккенбауэр и Берти Фогтс
Фото: Из личного архива Бориса Игнатьева
«Зарплата была 35 тысяч долларов в месяц. Но на руки получал 800»
— Контракт в Эмиратах у вас хороший был?
— Хороший. 35 тысяч долларов в месяц. Но из них я получал 800. Остальные деньги забирал спорткомитет. Потом мне Колосков пробил повышение. Меня по этому поводу даже вызывали на партсобрание в Эмиратах: «Как это ты будешь больше посла получать»? У посла зарплата была 1200 — и мне такую же сделали.
— В «Википедии» на вашей странице до сих пор напротив флажка ОАЭ стоит вопросительный знак. Восполните пробел: где работали?
— В Рас-эль-Хайме. Это небольшой городок, минут 40 на машине от Шарджи. Команда была, по сути, любительская. Почти все игроки работали — кто полицейским, кто пожарным, кто в банке. Они, в принципе, не очень спортивные ребята. Не хочу сказать, что я хороший, а они — плохие. Но в каких-то моментах парни были просто неуправляемые: в разгар тренировки могли упасть на колени и начать молиться. И ты не имеешь права ничего сделать. Или такой случай: идёт разбор игры, и вдруг один хватает пепельницу и швыряет в другого!
— За что?
— Не понравилось, что тот ухмыльнулся на замечание тренера: якобы один играл хуже другого. Подобной мелочёвки было много, как в детском саду. Работать в таких условиях мне было не очень комфортно. Хотелось более серьёзного дела. Не столько финансы интересовали, сколько сам процесс. Я уже задумывался об отъезде, когда начали звонить Морозов с Лобановским. Я рассудил так: Андреич — опытный волк, во что попало не ввяжется. И действительно, в Ираке всё оказалось по-другому.
— Как?
— Иракцы по-настоящему любили футбол: умели терпеть нагрузку, не перечили тренеру и в целом профессионально относились к делу. Очень самоотверженные, мужественные мужчины. Я бы не сказал, что они были качественно обучены, но на фоне других стран региона выделялись в лучшую сторону.
«Для Ирака Саддам был божеством. Народ раболепствовал перед ним»
— Как советских тренеров принимали в Ираке?
— Прекрасно. Нас с Морозовым сначала поселили в пятизвёздочном отеле с шикарным питанием, бассейнами — чисто Париж! Для меня это был шок. Потом дали красивые квартиры. Условия для работы тоже создали подходящие. Мне в нагрузку к олимпийской сборной повесили ещё армейский клуб, который курировал мистер Удей (сын Саддама Хусейна, правителя Ирака в 1979–2003 годах. — Прим. «Чемпионата»). В большинстве своём футболисты ответственно воспринимали наши требования. Хотя бывали и исключения.
— Расскажите.
— Капитан этого клуба негодяем оказался. И сейчас есть такая категория людей, которые вхожи во все двери и водятся с большими людьми. Так вот этот парень считал себя не только капитаном, но и полубогом. У него был выход на Удея Хусейна, председателя олимпийского комитета и президента федерации футбола. И я никак не мог на него управу найти.
— Нашли?
— Нашёл. В Багдаде стояла жара, и мы поехали на сбор на север страны. Тренировались в манеже. А там же был культ Саддама Хусейна: портреты на каждом углу висели. И вот мы выходим на тренировку, он жонглирует мячом, а потом как треснет в этот портрет. А я сзади иду. Ну и пригрозил ему в шутку: «Ты знаешь, друг, тебе конец. Так нельзя — по президенту, по главному человеку в стране — мячом. Я сейчас доложу куда следует, и ты пойдёшь служить в армию». После этого случая он стал у меня ручной! Настолько они боялись Хусейна: оторвёт одно место или, не дай бог, расстреляет — никто не поможет. Для Ирака Саддам был божеством. Народ раболепствовал перед ним.
Тренировка сборной Ирака 1990-х
Фото: David Butow/Getty Images
«Когда Сталин умер, я тоже плакал на пионерской линейке»
— Ирак в 1990-м разительно отличался от Советского Союза?
— Футбольный мир обычно приближён к артистическому, богемному. А Ирак был напичкан спецслужбами. Нам говорили: вот за этим столом сидят такие-то безопасники, за этим — такие, а вон там — люди Саддама, они главнее. В Эмиратах в этом плане жилось посвободнее. В Ираке чувствовалось сильное внутреннее напряжение. По телевизору с утра до вечера показывали Хусейна: шло насаждение образа отца родного — в какую семью пошёл, что пообещал. В Союзе в этом плане гораздо проще было.
— Вы же застали в СССР времена Сталина. Где культ личности был развит сильнее?
— Скажу честно: я столько портретов Сталина в Москве не видел, сколько Саддама — в Ираке! Хотя в 1953 году, когда он умер, мне было уже 13 лет. Помню, плакал на пионерской линейке в школе. Подростком я воспринимал Сталина величайшим человеком и искренне считал, что без него мы пропадём. Лет в 20 начинаешь лучше соображать. Но многие вещи мне в детстве нравились.
— Например?
— 1 марта или апреля каждый год снижали цены. Вчера булка стоила четыре копейки, а сегодня — три. Пустячок, а приятно. Все ждали этого дня.
Похороны Сталина
Фото: РИА Новости
«В Китае собирали на стадионе толпу и вешали коррупционеров. Это был шок!»
— Публичные казни в Ираке видели?
— В Китае видел, а там — нет.
— И как это выглядело?
— Собирали на стадионе толпу, вешали коррупционеров. Вот это был настоящий шок. Я несколько дней не мог уснуть.
— Про Удея Хусейна всякие ужасы рассказывают: якобы после поражений футболистов могли бросить в тюрьму и пытать. При вас такое практиковалось?
— При нас ничего подобного не было. Правда, мы и провели-то всего одну игру, вопрос выхода ещё не стоял. Я с ним виделся два раза. Но один случай запомнил на всю жизнь.
— Какой?
— Мы с Морозовым провели товарищескую игру на центральном стадионе Багдада — национальная команда против олимпийской. Народу набилась тьма. Мы выиграли, так бывает. И Удей через своих людей передал, чтобы завтра я был у него. За мной приехали, отвезли к нему в офис. Вроде нормально общаемся, а у него такой взгляд — никогда не забуду. Я таких людей ещё не видел. Смотрит, как удав на кролика, и такая в нём внутренняя сила ощущается, как у гипнотизёра. Я холодным потом покрылся. Одна мысль в голове была: скорее бы уйти отсюда.
— О чём говорили-то?
— Он спросил, что нужно для усиления сборной. Говорю: мне бы таких ребят, как левый защитник и правый полузащитник из армейского клуба. Удей удивился: «А в чём проблема?» Я объяснил, что в олимпийской команде должны играть футболисты 1969 года рождения, а эти двое — старше. На что Удей сказал переводчику: «Спроси у него, он тренер или бухгалтер?» Короче говоря, быстро сделали им новые паспорта — с нужной датой рождения. Для Ближнего Востока это была нормальная ситуация. Местные правители воспринимали спорт как средство для завоевания престижа, демонстрации силы.
Саддам Хусейн с сыновьями Удеем и Кусеем
Фото: Getty Images
Недавно прочитал у ваших коллег, якобы Удей грозился взорвать самолёт сборной и уволил Морозова после поражения в Иране. Но это же ложь! Полная ерунда. Его никто не увольнял. Я вообще такой игры не помню (с 1976 по 1993 год сборные Ирака и Ирана не встречались ни разу. — Прим. «Чемпионата»). Думаю, мы бы работали там долгие годы, если бы не началась война. Команда Ирака тогда была сильнее всех в округе.
«Футболисты приходили на тренировки с пистолетами, автоматами»
— Как начиналась война в Персидском заливе?
— В Кувейте шебуршились, а в Багдаде была тишина. Только по ТВ узнавали о военных действиях. Ну и футболисты в клубе стали приходить на тренировки с пистолетами, автоматами — согласно воинскому рангу. Вешали оружие на крючок в раздевалке и шли тренироваться, а потом — на стрельбы или куда там.
— После того как Союз поддержал США, отношение к вам в Ираке резко изменилось?
— Мы даже не успели этого прочувствовать — быстро уехали. Вот когда была война в Афганистане, я ловил на себе косые взгляды за рубежом. Иногда даже предъявляли что-то: мол, куда вы полезли? Я всегда отвечал: я тренер и не имею к этому отношения.
2003 год. Демонстрация в Ираке
Фото: Oleg Nikishin/Getty Images
— Сколько в итоге отработали в Ираке?
— Четыре или пять месяцев. Нас сначала вызвали в олимпийский комитет. Собрались тренеры по всем видам спорта. Мистер Удей выходит: «А что здесь русские делают? Это наши внутренние проблемы. Через три дня вы должны быть на работе». А эту всю бригаду они направили в Кувейт — грубо говоря, на разграбление. За два дня они много добра оттуда навезли. Но потом нас пригласили к послу — хороший мужик, любил футбол — и сказали: надо уезжать.
— Без проблем уехали?
— Тяжело выбирались. Наших граждан в Ираке тогда трудилось много, в основном строителей, а самолётов — мало. Посол опять-таки поспособствовал, чтобы нас быстренько вывезли. В аэропорту обыскивали, отбирали кожу, бытовую технику. Деньги нельзя было вывозить — приходилось прятать.
— Всё обещанное выплатили?
— Позже в Союз прислали деньги за расторжение контракта и военные издержки. Причём не только иракский спорткомитет, но и Организация объединённых наций.
— То есть что-то всё-таки заработали?
— Тогда заработаешь тысячу долларов — и ты уже самый богатый в районе. Сейчас совсем другие деньги получают. Но когда ты увлечён процессом, чувствуешь уважение и поддержку игроков, деньги уходят на второй план. Если бы каждый день их получал, тогда, возможно, они бы и засосали. Только и делал бы, что раскладывал купюры под подушкой (смеётся). А так зарплата раз в месяц. Остальное время — творческий процесс. Ну а если вдобавок к любимому делу тебе ещё и дают вознаграждение — вообще прекрасно.
Юрий Сёмин, Александр Тарханов и Борис Игнатьев в сборной России
Фото: РИА Новости
— С тех пор футбол в Ираке сильно изменился?
— По чемпионату мира, по игре сборной Ирана с Россией было заметно: движение вперёд в регионе есть. Я много раз возил туда наши юношеские, молодёжную сборные. Мы легко их обыгрывали. А сейчас уровень футбола там прилично вырос. Так же, наверное, и в Ираке. Они и Иран в отборочном турнире обыгрывали. Так что в Петербурге у наших тоже будет напряжение.